«Я уже упоминал о трудностях с расчетами, с логистическими цепочками, ограничениями по экспорту наших товаров… Это отразилось на нашей способности больше производить, больше наполнить предложение. И поэтому спрос временно оказался сильно перегрет по отношению к предложению. И пока эти два тренда не сойдутся, пока наша экономика не сможет предложить достаточно продуктов для того, чтобы удовлетворить выросший спрос, до тех пор будет либо высокая инфляция, либо риск ее неконтролируемого роста».
«Это змея, пожирающая свой хвост. То есть для того чтобы инвестировать, особенно если мы говорим о кредитных ресурсах и высоких ставках на них, то их снижение ничего не даст, потому что есть ограничения по рынку рабочей силы».
«Импортозамещение не может дать 100-процентный результат. Мы все равно будем участвовать в международном разделении труда. И до тех пор, пока у нас есть ограничения и сложности с получением технологий и оборудования, это тоже будет замедлять инвестиционный процесс. Ничего не делать? Нет, конечно. Конечно, надо инвестировать, надо действовать, но надо действовать терпеливо».
«Я как бизнесмен сам тоже нахожусь в непростой ситуации. Но я понимаю, что выход из нее произойдет не по мановению волшебной палочки, а через задействование правильных рыночных инструментов, которыми мы просто должны научиться пользоваться. Каких-то инструментов для этого нет, например развитой инфраструктуры рынка капитала. Да, у нас есть биржи, знаем, что такое IPO, но у нас очень мало участвуют частные инвестиции в различного рода маленьких предприятиях, private equity».
«Курс от 100 до 110 руб. за доллар, я считаю, нечто такое вполне экономически обоснованное, то, с чем страна может жить. Это некий баланс между бюджетными интересами, интересами экспортеров».
«Конечно, БРИКС не подменяет собой ни ООН, ни ВТО, ни Всемирный банк. Это какая-то другая самостоятельная организация. Что она может напоминать? Я предложил бы ее сравнить с ЕС, например».
«В стратегическом плане, в долгосрочной перспективе я верю, что страны БРИКС, особенно с учетом их расширения, выработают какие-то более приемлемые правила игры, в том числе в области расчетов и международной торговли, но до этого надо дожить».
«Мне не нравится привязка к крипте. Мне больше нравится, если бы это были все-таки цифровые финансовые активы. Потому что они привязаны к реальным товарам и услугам. Крипта все-таки имеет двусмысленное значение. Если она подменяет национальные валюты, я думаю, что ни одному регулятору не понравится. Вряд ли это хорошо. А если это не подменяет национальные валюты, то тогда чем эта крипта отличается от любого другого товара, от золота, например?»
«Выстраивание этих новых цепочек создания стоимости, цепочек поставок, цепочек расчетов — это очень важная история. И в стратегии «Норильского никеля» это один из краеугольных камней. Во-первых, мы хотим сохранить стратегию роста. Встречный ветер, малые инвестиции, и мы урезаем нашу инвестиционную программу. Тем не менее мы не переходим на стратегию выживания. Мы остаемся в стратегии, как мы ее называем, умеренного роста. У нас есть в запасе стратегия агрессивного роста».
«Для бизнесмена, конечно, важен абсолютный объем налогов, но гораздо важнее — это предсказуемость. И вот то, что правительство обещало, что при 25-процентном налоге на прибыль не будут применяться различного рода такие вот побочные поборы, пошлины и, например, другие неналоговые инструменты для тактического пополнения бюджета, мне кажется, что для экономического, инвестиционного климата в стране очень важно, чтобы правительство это свое обещание продолжало выполнять».
«Вообще ужасно, когда бизнес производит меньше денег, чем он потребляет. Это просто ненормальная ситуация. Мы до такой ситуации не дойдем. И в следующем году мы ожидаем, что перейдем уже к положительному денежному потоку. Но до тех пор, пока мы к нему не перейдем, мы, конечно же, не будем распределять дивиденды. <…> Поэтому акционерам с дивидендами придется некоторое время потерпеть».
Полная версия интервью РБК с главой «Норникеля»: