РБК представляет итоги совместного проекта банка ВТБ и РБК «Ожидания и прогнозы российского бизнеса — 2025». В рамках исследования в октябре-ноябре (крайняя точка сбора анкет — 18 ноября) были опрошены 60 компаний, относящихся к крупному бизнесу (подавляющее большинство — с годовой выручкой свыше 100 млрд руб.) и различным отраслям: добыча полезных ископаемых, металлургия, энергетика, торговля, IT и телекоммуникации.
В конце осени 2024 года российский бизнес обнаружил себя на перекрестье все еще позитивной макроэкономической динамики (экономика в целом успешно адаптировалась к новым санкционным условиям, рост ВВП за девять месяцев 2024 года составил 4,2%) и усиливающихся тревожных тенденций, в первую очередь связанных с высокой инфляцией и беспрецедентно жесткой денежно-кредитной политикой Банка России. Ключевая ставка ЦБ, с 25 октября составляющая 21% (а в реальном выражении — 13%), не только находится на рекордном уровне в российской истории, но и является максимальной среди всех стран с высоким уровнем дохода по классификации Всемирного банка. Хотя спрос в российской экономике и в частности потребительский спрос остаются сильными, чистые прибыли корпоративного сектора ниже, чем в 2023 году (минус 19,1% за девять месяцев 2024 года к тому же периоду годовой давности, по данным Росстата), а эксперты обращают внимание на «постепенное, но неуклонное снижение рентабельности» компаний. По оценкам ЦМАКП, уже свыше 40% предприятий указывают на высокий процент кредита как ограничивающий рост выпуска фактор.
Неудивительно, что в этих условиях обеспокоенность уровнем процентной ставки проходит красной нитью через ответы компаний в опросе ВТБ/РБК. Большинство опрошенных (треть) ожидают, что ключевая ставка в конце следующего года будет находиться в диапазоне 18–20%, а в среднем по всей выборке респонденты прогнозируют ставку 19% на конец 2025 года. Можно считать, что крупный бизнес настроен несколько более пессимистично в отношении денежно-кредитной политики регулятора, чем, например, панель аналитиков, ежемесячно опрашиваемых Банком России: те полагают, что ставка в среднем за 2025 год будет находиться на уровне 18% (что подразумевает даже меньшее ее значение на конец года). Правда, их ответы были собраны до последнего решения ЦБ по ставке (повысил ее сразу на 2 процентных пункта), тогда как большинство участников опроса ВТБ/РБК предоставили свои ожидания по ставке на конец 2025 года уже после этого решения.
«Если вы ожидаете, что инфляция замедлится до 4,5–5% по итогам 2025 года, как прогнозирует ЦБ, то ваш прогноз по «ключу» должен соответствовать прогнозу ЦБ по средней ключевой ставке в 17–20% в 2025 году. Если же ваши ожидания по инфляции выше прогноза ЦБ, то и прогноз по ставке должен быть выше 17–20% в среднем в 2025 году», — комментирует член правления ВТБ Виталий Сергейчук. «Важный урок, который и рынок, и компании вынесли по итогам уходящего года, — это то, что любые прогнозы по ставке должны быть (и, конечно, являются для ЦБ) обусловлены инфляцией», — сказал он.
В ноябре стали отчетливо звучать предостережения ряда экономических экспертов о том, что ЦБ мог «пережать» с денежно-кредитной политикой, создав риск стагфляции, то есть одновременной стагнации (или даже спада экономики) и неизменно высокой инфляции. Текущий период ужесточения монетарной политики уже стал наиболее продолжительным в современной российской истории, «однако это не приносит желаемого результата», утверждают экономисты Института народнохозяйственного прогнозирования (ИНП) РАН. Компании, опрошенные ВТБ/РБК, в ответах на просьбу перечислить главные риски для их бизнеса в 2025 году назвали угрозой номер один именно сохранение длительного периода высокой ключевой ставки — на это указали 77% респондентов. Причем больше всего этого опасаются представители металлургической отрасли — 90%. Последнее может объясняться тем, что рентабельность «металлургов» уже снижается (по некоторым оценкам, приближаясь к стоимости безрискового «держания денег», то есть доходности по ОФЗ, что дестимулирует инвестиции). Это связано как с понижением цен на продукцию и сокращением спроса на металлы в Китае, так и с ослаблением внутреннего спроса, особенно в строительном секторе, где последнее время наблюдается стагнация.
Если жесткость денежно-кредитной политики продлится дольше предполагаемого, компании столкнутся с более высоким и более продолжительным ростом издержек — на труд, сырье, материалы, отмечает Виталий Сергейчук. «Политика ЦБ как раз направлена на то, чтобы так не произошло. Мы верим в то, что ЦБ со своей задачей справится», — говорит он.
Уже после завершения опроса ВТБ/РБК председатель Банка России Эльвира Набиуллина обнадежила экономических игроков, заявив, что регулятор находится в «переломной точке»: в ближайшие месяцы можно ожидать замедления роста корпоративного кредитного портфеля и, как следствие, торможения инфляции. По ее мнению, это должно открыть возможности для начала снижения ключевой ставки в следующем году. Примерно треть опрошенных компаний считает, что на конец 2025 года ставка будет составлять не более 18%, что все-таки подразумевает смягчение денежно-кредитной политики. «Объемы кредитования юридических и физических лиц сократятся в реальном выражении, что приведет к заметному влиянию на темпы снижения инфляции и инфляционных ожиданий. Темпы снижения ставки могут быть гораздо быстрее ее повышения, и поэтому к концу 2025 года уровень ключевой ставки в 15% может стать вполне достижимым», — полагает директор Высшей школы финансов РЭУ им. Г. В. Плеханова Константин Ордов.
Пока же актуальные данные по росту цен (8,8% в годовом выражении по состоянию на 25 ноября; оценка Минэкономразвития), скорее, говорят в пользу дальнейшего повышения ставки ЦБ на заседании 20 декабря. 70% компаний-респондентов считают, что политика высоких ставок крайне негативно влияет на инвестиционную активность: по их мнению, ставки должны быть ниже — даже в ущерб борьбе с инфляцией. Солидарны с позицией регулятора 11% представителей крупного бизнеса: высокая стоимость кредитования — единственное оружие в борьбе с инфляцией, «просто надо переждать». Среди IT/телекомов и энергетических компаний доля готовых ждать выше — по 29%, и совсем нет разделяющих эту точку зрения среди металлургов.
Ряд участников опроса воспользовался возможностью предоставить собственные комментарии относительно влияния ключевой ставки на экономику. Среди них есть предложения наряду с увеличением ставки использовать «инструменты тонкой настройки» (регулирование обязательных резервов банков на счетах в ЦБ, резервов на возможные потери по ссудам, антициклические надбавки) и применять «инструменты адресного финансирования по низким ставкам стратегических важных направлений».
«Высокие ставки и ужесточение прочих элементов денежно-кредитной политики необходимы для балансирования бюджетного импульса», — указала компания из сферы добычи полезных ископаемых. В конце 2024 года правительство может потратить дополнительно до 1,5 трлн руб., перед тем как с 2025 года, по плану, вернется к нормальному бюджетному правилу. Эксперты ранее отмечали, что повышение общего уровня ставок ведет в том числе к росту госрасходов на субсидирование уже реализуемых программ льготного кредитования, а дополнительный бюджетный дефицит, возможно, придется покрывать за счет использования остатков на счетах бюджета в ЦБ — это фактически будет означать увеличение денежной эмиссии и инфляционного давления. Константин Ордов указывает и на другой аспект госрасходов: «Особенно тяжелым может стать первый квартал 2025 года, когда существенные предоплаты по госзаказу станут дополнительными причинами сохранения жесткой денежно-кредитной политики».
Рецессии или стагнации экономики опрошенные компании не прогнозируют (только два респондента считают, что российская экономика скатится в рецессию), но замедление экономического роста может быть ощутимым: большинство из представивших свои оценки ставят на рост реального ВВП в диапазоне от 1 до 2% в 2025 году. Что касается курса доллара к рублю, то 68% компаний полагают, что в среднем за 2025 год доллар будет стоить 95–105 руб., а средний прогноз по всей выборке составляет примерно 100 руб. С начала осени доллар подорожал к рублю на 20%, до 108 руб. по состоянию на 28 ноября (данные ЦБ). Фундаментально рубль ослабевает из-за восстановления импорта и снижения стоимостного объема экспорта, плюс сказались общее укрепление доллара на мировых рынках после победы Дональда Трампа на президентских выборах в США (реализация его предвыборных обещаний, включая введение тарифов на импорт в США, почти наверняка приведет к удорожанию американской валюты) и ужесточение санкций 21 ноября. Ослабление рубля — еще один фактор ускорения инфляции, заявляли в ЦБ.
На первый взгляд, парадоксально, но большинство компаний из опроса ВТБ/РБК ожидают роста своей рублевой выручки в 2025 году: 53% ответили, что их выручка увеличится в пределах 15%, еще 10% — что рост может составить от 15 до 30%. При этом доля ожидающих любого увеличения этого показателя превышает среднее в добывающей отрасли (73%), IT/телекоме (100%) и энергетике (100%). Единственным же сектором с преобладанием негативного прогноза по выручке является металлургия: там 64% ожидают сокращения показателя. Среди тех респондентов, кто прогнозирует рост выручки в 2025 году, чуть более половины связывают это с органическими факторами — операционной или инвестиционной активностью контрагентов, увеличением покупательной способности населения или сдвигами в его потребительском поведении. Однако по меньшей мере треть таких респондентов выделили среди причин ожидаемого прироста выручки инфляционный фактор (включая тарифные решения государства) и/или ослабление рубля (в том числе через рост рублевой цены на нефть).
«В ожидании роста выручки компаний заложены инфляционные ожидания, которые и являются основой долгосрочных инфляционных процессов в экономике. Собственные инфляционные ожидания компании погружают в ценовую политику, и это становится дополнительным приводом маховика инфляции», — говорит Константин Ордов. «Изменение размера выручки само по себе не может ни о чем сказать. Основной критерий — насколько изменились рентабельность и объем продаж в натуральном выражении. Если выручка растет преимущественно за счет учета в конечной цене возросшей себестоимости продукции, то такой рост, безусловно, не связан с органическим ростом бизнеса», — подчеркивает первый заместитель генерального директора ЦСР Глеб Покатович.
В ноябре показатель ожиданий бизнеса по ценам на свою продукцию достиг максимума с мая 2022 года, поскольку компании сохраняют высокий оптимизм в отношении динамики спроса в ближайшие месяцы, и при этом у них заметно растут издержки, объяснял ЦБ в недавнем мониторинге предприятий. Регулятор отметил, что предприятия связывают повышение цен на свою продукцию в том числе с предстоящим в 2025 году повышением налоговой нагрузки, увеличением минимального размера оплаты труда и удорожанием жилищно-коммунальных услуг. Рост издержек носит «фронтальный» характер, и это не только оплата труда, но и транзакционные издержки во внешней торговле, тарифы на транспортировку и т.д., указывали в ИНП РАН.
Минэкономики прогнозирует, что по итогам 2024 года рост номинальной средней зарплаты в экономике составит почти 18%, общего фонда зарплат — почти на 20%. Опрос ВТБ/РБК показывает, что в следующем году крупный бизнес замедлит темпы прироста оплаты труда, но все равно продолжит повышать зарплаты. Более 70% респондентов намерены увеличить фонд оплаты труда (ФОТ) в номинальном выражении, в том числе 20% — на величину от 15 до 30%. Самые амбициозные планы в этом отношении у представителей IT-отрасли, в которой 57% участников опроса сообщили о планах повышения ФОТ в диапазоне 15–30%. В то же время 9% опрошенных предприятий металлургической отрасли и 30% торговых компаний намерены сокращать расходы на персонал в 2025 году. На кадровый «голод» и рост затрат на ФОТ, как на один из основных рисков для бизнеса, указали 57% респондентов, что вывело эту проблему на третье место в списке корпоративных вызовов 2025 года.
В условиях существенного дефицита кадров во многих отраслях регулярное повышение заработной платы является основой мотивации сотрудников и способствует удержанию людей на позициях, но при этом «повышать зарплаты до бесконечности невозможно», говорит президент Торгово-промышленной палаты (ТПП) России Сергей Катырин. По его мнению, большинство компаний все же будут повышать зарплаты в начале 2025 года, но в пределах инфляции 2024 года (составит, по предварительным прогнозам Банка России, 8–8,5%). Ожидаемое замедление роста зарплат связано, во-первых, с накопленным высоким приростом (так, средняя номинальная зарплата в сентябре 2024 года оказалась на 34% больше, чем в сентябре 2022 года), во-вторых, с продолжающимся ростом издержек компаний, а к этому добавляется еще и увеличение налога на прибыль с 2025 года, говорит Глеб Покатович.
О том, что высокая инфляция и жесткая денежно-кредитная политика все-таки оказывают негативное влияние на финансы компаний, свидетельствуют и их ожидания относительно инвестиций и потребности в оборотном капитале. Так, 43% ответивших намерены сохранить текущие объемы оборотного капитала, а 48% нуждаются в его увеличении (в том числе 19% — в значительном, более чем на 10% от текущего уровня). «В планах некоторых компаний оптимизация размера оборотного капитала за счет изменения условий работы как с поставщиками, так и покупателями. В условиях высокой ключевой ставки игроки рынка стремятся обеспечить себя свободными денежными средствами на возможно более длительный период, поскольку ряд традиционных инструментов пополнения оборотного капитала выросли в стоимости», — комментируют в рейтинговом агентстве НКР (входит в группу РБК).
Затруднение доступа к кредиту, а также резкое замедление динамики средств на рублевых расчетных счетах предприятий (по версии ЦМАКП, часть компаний, по-видимому, перенаправляет их на выгодные срочные депозиты) могли привести к падению ликвидности хозяйственного оборота, в результате чего резко возросла доля компаний, столкнувшихся с неплатежами со стороны контрагентов — об этом сообщал Российский союз промышленников и предпринимателей (РСПП), а Банк России обращал внимание на переход в расчетах на условия частичной или полной предоплаты. Впрочем, компании в опросе ВТБ/РБК напрямую не называли происходящий сейчас, по некоторым данным, рост неплатежей в числе основных рисков (лишь одна компания обозначила в своем ответе рост числа банкротств и проблему с дебиторской задолженностью в экономике).
Инвестиционные планы крупнейших компаний демонстрируют неоднородную картину: 29% респондентов планируют в 2025 году снизить объем инвестиций в основные средства, 26% собираются оставить их на текущем уровне, тогда как 38% намерены увеличить вложения, и 7% (торговый бизнес) вообще отказались от капвложений в 2025 году. Еще совсем недавно власти заявляли, что рост частных инвестиций во втором квартале 2024 года ускорился до +17,4% после +15,3% кварталом ранее. Высокая ключевая ставка, безусловно, может тормозить инвестиционную активность, поскольку влияет на стоимость кредитов и доступность финансирования для предприятий, говорит Сергей Катырин. В то же время «зачастую организации могут иметь альтернативные источники финансирования или стратегии управления рисками, которые позволяют им инвестировать даже при высокой ключевой ставке», уверяет он. В таких непростых условиях, по мнению Катырина, госсектор может выступать в качестве двигателя инвестиционного роста через государственные программы, проекты и инициативы, направленные на развитие инфраструктуры, технологий и т.д. Из опрошенных ВТБ/РБК компаний 45% не пользуются господдержкой, а остальные являются бенефициарами хотя бы одного вида господдержки (субсидирование процентной ставки, льготное налогообложение, участие в госпрограммах, прямое субсидирование текущей и/или инвестиционной деятельности).
Торможение инвестиционной активности компаний связано не только со сложностью привлечения заемного финансирования по ставкам выше 20%, но и с общим снижением привлекательности собственных инвестпланов в сравнении с доходностями банковских депозитов, объясняет Глеб Покатович. Как писал РБК, на фоне роста ставок компании предпочитают копить деньги на депозитах, а не инвестировать, и это стало беспокоить профильные ведомства. Ситуацию частично сглаживает широкий спектр программ поддержки приоритетных отраслей, однако, «учитывая тот факт, что на реализацию подобных программ требуется все больше бюджетных расходов (по мере роста ключевой ставки), важно, чтобы компании сосредоточились на поиске внутренних резервов», убежден Покатович.
Говорить о том, что компании не хотят инвестировать, в корне не верно, подчеркивает Виталий Сергейчук. «В условиях высокой ключевой ставки и ограниченной ликвидности в банковском секторе наши клиенты вполне рационально смещают свой фокус на снижение долговой нагрузки и пополнение оборотного капитала. Однако такие интервалы двузначных ставок ЦБ — все-таки период высоких ставок у нас в РФ не первый и не последний — компании используют для планирования проектов», — рассказывает он. По словам Сергейчука, в ВТБ видят «много проектов на стадии проектирования, еще больше — на стадии поиска технологий, рынков сбыта, площадок под размещение». «Уверен, по мере смягчения монетарной политики мы увидим существенный рост объема реализуемых в экономике проектов», — резюмировал он.
Отдельный блок вопросов для представителей крупного бизнеса России был посвящен проблеме внешнеэкономических расчетов. На фоне уверенного роста взаимной торговли России и Китая (в 2023 году установила рекорд — $240 млрд, за 10 месяцев 2024 года товарооборот уже достиг $202 млрд, что на 3% больше, чем за аналогичный период 2023 года) юань стал самой востребованной валютой для расчетов с зарубежными контрагентами — об этом сообщили 69% опрошенных. Рубль — на втором месте (66%; возможен был множественный выбор вариантов). Другие валюты, которые были названы участниками опроса, — дирхам ОАЭ, индийские рупии, казахстанский тенге — предположительно, в основном используются в отношениях с контрагентами из соответствующих стран. Свои накопления большинство респондентов хранят в рублях (86%), но доля обладателей юаневых депозитов также высока — 40%.
Для 61% участников опроса возможное ужесточение трансграничных платежей является одним из основных рисков 2025 года. У 37% компаний проведение платежа в валюте сейчас занимает «более пяти дней». Однако все же большинство респондентов обходится меньшим количеством дней при проведении трансграничных платежей. При этом влияние на внешнеэкономические расчеты недавнего крупного раунда санкций США в отношении российского финансового сектора еще предстоит оценить.